Юбилейный вечер фортепианной музыки, посвященный 85-летнему юбилею известного ученого Казахстана, автора знаменитой книги «Эра Чингисхана в истории казахской нации. Степная дилогия» Мухамет-Халела Сулейманова состоится 23 апреля в малом зале Казгосфилармонии им. Жамбыла. Любимые произведения ученого прозвучат в исполнении его дочери, лауреата престижных музыкальных международных премий Жанар Сулеймановой.

Перед выступлением исполнительница поделилась своими тёплыми воспоминаниями о своём отце в беседе с нашим корреспондентом.

– Жанар, вы посвящаете свой концерт 85-летию отца. Какие произведения композиторов и почему вы включили их в свою программу?

– В первом отделении будут исполнены 32 вариации Л. Бетховена. Это произведение, полное драмы, борьбы и огромной силы духа. Тут есть соответствие тому, к чему призывал меня отец: к силе духа и силе воли.

«Симфонические этюды» Шумана я тоже играла при его жизни, он их слушал. Роберт Шуман был человеком доброй и широкой души, дружелюбным, поддерживающим друзей и таланты в целом, эмпатичным, тонким, хрупким психологически, невероятно теплым душевно. Мне кажется, дух этой музыки схож с характером отца. И есть что-то в этой музыке очень мужественное, духовно мощное. Мне хочется дать эту силу и веру и самой себе, и публике.

Во втором отделении будут исполнены пьесы казахстанских классиков. Очень важно играть их регулярно на казахстанской сцене. Это уже золотой фонд фортепианной музыки Казахстана.

Казахстанских композиторов, произведения которых я буду исполнять на концерте 23 апреля, я видела и знала с детства. Многие из них сыграли роль в моей судьбе, кто-то больше, кто-то меньше. Вряд ли Куддус Кужамьяров меня знал, но дочь его, Ризвангуль Куддусовна, знала, даже вела мой концерт, посвященный Ильясу Омарову, в 1997 году.

А Еркегали Рахмадиев и Тлес Кажгалиев работали в Минкультуры, когда я ещё училась в Москве и, будучи студенткой, начала концертировать в нашей филармонии уже самостоятельно. Если учитывать, что мой папа в течение нескольких лет был в некоторой степени моим концертным агентом, то он вел с этими известными композиторами переговоры по поводу моей учебы в Москве и концертов в Алматы, знал их как административных деятелей.

Е. Рахмадиев в начале 1990-х был министром, он отправлял нас с педагогом Ж.Я. Аубакировой на конкурс в США. А знал он меня с пятого класса, когда я училась у М.К. Даукеевой, услышав в отчетном концерте школы имени К. Байсеитовой.

В 1992 году Еркегали Рахмадиев поддержал моё решение учиться в Москве. У Б.Т. Аманжола и Г.А. Жубановой я училась по композиции. В моем выборе программы есть логическая связь, которую сегодня мало кто знает, кроме меня самой. Но важнее всего то, что отец был единственным родным племянником Ильяса Омаровича Омарова, государственного деятеля, деятеля культуры, и для папы казахстанская культура была очень ценна и важна. Он был бы рад моему выбору казахстанской музыки.

– Согласны ли вы с мнением, что один отец лучше 100 учителей?

– Думаю, что я была бы очень сильно обделена, если бы не имела столько прекрасных учителей. Раньше не было особых разговоров о феминизме, но мне повезло иметь учителей – очень сильных женщин. И не только мои музыкальные учителя были очень интересными личностями.

Несколько лет назад один дипломат сделал мне комплимент: ему понравилось в моем вступительном слове перед концертом то, что я говорю об истории, затронув политику двухвековой давности. И я вдруг сказала: «У меня были хорошие учителя».

В тот момент я думала не о пианистах, а о тех учителях в Москве, которые вели теоретические дисциплины, историю музыки, или – мои педагоги русского, казахского, европейских языков. Личности с большой буквы. Я счастлива, что у меня не было в жизни выбора между отцом и учителями.

Однако отца, особенно такого, как мой, никакой учитель не заменит. Роль отца в жизни ребёнка огромна, а для девочки просто невероятна. Он мне давал не только воспитание в детстве, но и позже, когда я начала работу в филармонии, идеи и масштаб мышления.

Он был искренний, глубокий человек. Я ему многое рассказывала. Иногда рассказывала ему про слова или проделки моих ровесников, он слушал одобрительно, давал советы, а иногда просто кидал фразу: «Вот циник!» или «Такой молодой, а насквозь успел прогнить». И мне становилось ясно, что хорошо, что плохо.

Он был сам с сильным нравственным стержнем, ничем не соблазнялся. Однажды он мне сказал: «Я неприхотлив в еде, в одежде, в быту вообще. И в этом моя сила. Человек, который постоянно ищет комфорт, роскошь, становится слабым, зависимым, рабом. Когда Порай-Кошиц приезжал в наш город, он был у нас в гостях. Я опасался, что он, наверное, подумает, что мы слишком скромно живем.

Но Порай-Кошиц вдруг сказал, что не любит дома, где много «пошлой показной роскоши». Кругом дефицит, а у них какие-то невероятные импортные гарнитуры. Он сказал мне как ученику: «Халел, вы не представляете, как я не люблю, когда роскошь выставляют напоказ, как же это пошло».

Отец был прекрасным педагогом. Однажды у меня было депрессивное состояние накануне экзамена по физике. Я была очень слаба в понимании материала, ждала плохую оценку, хотя обычно по всем предметам была отличницей. Созналась отцу, что полгода аккуратно хожу на все уроки, читаю учебник и ничего не понимаю.

Он спросил: «Когда экзамен?» Говорю: «Завтра». Он сказал без паники, но строго: «Попробуем исправить. Неси все формулы». Я говорю: «Почему только формулы? Там же половина учебника, я читаю книгу и ничего не понимаю».

Он говорит: «Нет. Не нужно книгу. Мне нужны только эти 20 формул, которые вы прошли за полгода». Я принесла их. За пару-тройку часов я поняла и формулы, и яркие папины примеры, и с блеском сдала экзамен на следующий день на «пять».

Педагог была потрясена. До этого я демонстрировала непробиваемую непонятливость. И я поняла, что физика может быть интересной, увлекательной. Кстати, друзья брата по КазГУ, студенты, однажды тоже обращались в папе по вопросам понимания физики.

– Есть ли у вас желание написать книгу или издать иллюстрированный семейный фотоальбом?

– Конечно, такое желание есть. Но пока оно кажется утопическим. Были моменты процветания, брат мог издавать некоторые книги отца своими силами. При жизни отец тоже находил спонсоров. Сейчас все непросто.

Также есть вопрос отсутствия свободного времени. Уже двадцать пятый год я работаю в филармонии в чрезвычайно интенсивном темпе. Это отнимает почти всё время. Но надеюсь, что в будущем эта мечта осуществится.

Окончание интервью-воспоминания Жанар Сулеймановой о своём отце – ученом- химике, историке, литераторе Мухамет-Халеле СУЛЕЙМАНОВЕ читайте в следующем номере ДК.

Айгуль БЕЙСЕНОВА