Журналисты Виктор Верк и Сергей Козлов – о том, что у нас происходит в школах, в религиозной сфере, спорте. И почему всё это происходит [газетная статья].

Сергей КОЗЛОВ: Сложно говорить о наших делах внутренних, когда в мире происходят такие дела внешние, но всё же. Куда нам от наших проблем деться? Вот отметили на днях День учителя, глава государства выступил по этому поводу на республиканском съезде педагогов и высказался по проблемам нашего среднего образования и вообще о том, что происходит в казахстанских школах. Что он отметил? Прежде всего травлю отдельных учеников, ныне называемую иноземным словом «буллинг». И процветает сей буллинг по всему Казахстану. Как сказал Касым-Жомарт Кемелевич, «к сожалению, не прекращаются случаи посягательства и даже насилия среди учащихся, что в свою очередь провоцирует детей на суициды». Он ещё заметил, что тема эта у нас как бы табуирована, об этом предпочитают не говорить вслух. Но если даже глава государства на неё обратил внимание, значит, масштаб явления, мягко говоря, значительный. «Министерство внутренних дел, Генеральная прокуратура должны наконец исполнить возложенные на них обязанности в части, касающейся безопасности детей», – сказал глава государства. Есть уже и печальная статистика. Мы с тобой ещё весной этого года отмечали, что, по данным Национального центра общественного здравоохранения, каждый пятый подросток в Казахстане подвергался буллингу. Это как понимать? То есть из ста учащихся двадцать подвержены психологическому и физическому насилию со стороны своих сверстников. Можно ли сказать, что это насилие в наших школах именно процветает, если есть такая статистика? В большинстве своём, как отмечают в центре, жертвами становятся слабые школьники. Во многих случаях несовершеннолетние свели счеты с жизнью из-за травли. Вот интересно, а какие имеются в виду слабые школьники? Физически слабые? То есть неспособные дать сдачи? Или просто излишне интеллигентные ребята, воспитанные в своих семьях, как говорится ныне, толерантно и терпимо ко всяким подобным вещам? Меня иногда спрашивают молодые и совсем юные собеседники: а было ли такое в прежней школе, в далёкие 60-е или 70-е годы? Было конечно, отвечаю я. Называлось то не буллингом, а просто травлей, но было, чего уж греха таить. Но, конечно, не в подобных масштабах, и решались подобные конфликты несколько иначе: как правило, дракой. Если ты не можешь один на один «решить вопрос», то, конечно, дело было сложнее, однако за себя постоять был обязан, также как и за своего друга. Но чтоб сворой на одного, поверьте, такого не было. Не знаю почему, но не было.

Виктор ВЕРК: Этот самый буллинг был всегда, твоя правда. Но в наши с тобой школярские времена он не носил такого вызывающего «имущественного» характера. Тогда все, дети начальника или разнорабочего, дружили/ враждовали, не выясняя, у кого какие особняки или виллы в заморских странах, кого на какой иномарке родители, а также их водители в школу привозят. Нет, оно, конечно, было всегда, имущественное неравенство. Но для дружбы/вражды основные критерии были более «пацанские» – отвага, сила, умение постоять за себя не только кулаками, не предать, не сдрейфить. Ближе к развалу Союза ориентиры поменялись. В середине 80-х я немного поработал учителем. Помню, однажды влепил двойку парнишке, чей отец был крупным коммунальным начальником в нашем городе. Так его сын мне при всем классе заявил: мол, вы ещё не знаете, с кем связались, мой папа обещал, что я буду шишкой в торговле, зачем мне ваша литература! В моем школьном детстве таких чурались, а сейчас? Сейчас, увы, все намного запутаннее и циничнее. Во всяком случае я, прочитав очередную новость про изнасилованного старшаками первоклашку, невольно выдыхаю: слава Аллаху, мои сыновья давно не школьники, а их дети будут жить в другой, новой стране. По крайней мере так нам обещают…

С. К.: В другой стране? Да, страна меняется, причём довольно динамично. Тут ещё одно интересное проявление этой динамики наблюдается: ряд депутатов парламента высказались против распространения, как они выражаются, радикальных религиозных течений в Казахстане. Причём высказались, что называется, аккордом. Имена этих депутатов впечатляют: Ермурат Бапи, Казыбек Иса из «Ак жола», сенатор Нурторе Жусип. И с чем же они выступили? А с тем, что внешние силы, по их мнению, распространяют радикальный ислам в Казахстане, используя для этого благотворительные фонды, что одержимые радикальной идеологией люди уже работают во всех сферах нашего общества, что религиозный радикализм способен не просто расколоть казахстанское общество, но и «вылиться в открытое противостояние между гражданами». Ну и так далее. Сразу же возникло у иных наблюдателей подозрение, что эти высказывания станут началом масштабной кампании по борьбе с религиозным радикализмом. А кое-кто заявил даже, что этот радикализм активно использовал некий «старый Казахстан», и теперь Казахстану новому, мол, негоже с этим мириться. Кстати, на днях общественный фонд «Центр социальных и политических исследований «Стратегия», который возглавляет социолог Гульмира Илеуова, провёл опрос на тему «Кто такие наши верующие?». По итогам опроса, проведенного в шести городах Казахстана, 768 респондентов (47,9% из числа опрошенных) оказались убежденными теистами, то есть просто верующими людьми, убеждёнными в том, что бог существует. Из них 56,6% относят себя к мусульманам. В структуре возрастов больше всего теистов среди тех, кому от 31 до 49 лет, самая низкая их доля среди горожан в возрасте до 30 лет. Однако далеко не все теисты ходят в мечеть (38,5%), читают религиозную литературу или смотрят соответствующие программы (27,6% и 29,1%). Несколько чаще теисты разговаривают с кем-либо на религиозные темы или принимают участие в мероприятиях, где читается молитва (40,2% и 47,8%). Самыми частыми их действиями являются чтение молитв (56,7%), подаяния нуждающимся (67,8%) и проведение религиозных праздников (75,8%). И вот что особенно интересно: как показал опрос, среди теистов, проживающих в городах Казахстана, высок запрос на усиление клерикализма – увеличение влияния религии на государство. Выявлена триада представлений, формирующих клерикальный запрос. При этом одно из них, по которому для обеспечения прав верующих людей в общественных местах должны быть организованы специальные молельные комнаты, разделяется большинством остальных участников исследования. Но два других носят в большей степени институциональный характер и не востребованы большинством респондентов из других групп, – это создание политических партий на религиозной основе и влияние религии на принятие законов. А учитывая, что также сильны запросы (на уровне 40% и выше) по поводу возможности функционирования в стране религиозных школ и того, чтобы судебные решения выносились на основе норм религиозного права/шариата, то можно сказать, что мы имеем дело со сформированным в этой группе представлении о Казахстане как об исламском государстве. Это, повторяю, выводы фонда «Стратегия».

В. В.: Да уж… Похоже, убежденных атеистов скоро можно будет заносить в Красную книгу. Это тренд такой, что ли? Для меня вера – дело сугубо личное, интимное. Но я невооруженным глазом вижу, как крепнут упомянутые тобой клерикальные настроения. Знаешь, я сейчас скажу крамолу, но, как по мне, стоило бы отменить запрет на создание партий по религиозному принципу. Пусть в нашем независимом мажилисе (от которого что в старом Казахстане ничего не зависело, что в новом мало что зависит) сидят вместе с нынешними квази политическими партиями какие-нибудь жана исламисты, партия православной справедливости или, допустим, буддисты за реформы. Пускай вся страна знает, почем опиум для народа. Глядишь, правительство наше станет работать под девизом: «Нам сам бог велел, а президент поручил». Любая «решительная борьба» государства с радикальными клерикалами приведет рано или поздно к результатам, перпендикулярным заявленным целям.

С. К.: Закончить наш нынешний базар-диалог хотелось бы чем-нибудь оптимистичным, что ли… Да реалии как-то не очень к этому склоняют. Была отрада когда-то – спорт, да вот и её отбирают… Закончились на днях Азиатские спортивные игры в Китае, от которых все мы, спортивные болельщики, так много ждали. И что? Дождались в очередной раз. 11-е место… А вот Узбекистан, к примеру, 5-е. Первыми, естественно, стали китайцы, вторыми японцы, третьими – южные корейцы. Эх… Это, по мнению буквально всех спортивных обозревателей, худший показатель страны за всю историю участия в подобном континентальном первенстве. Ранее по итогам летних Азиатских игр у Казахстана было не менее 15 наград высшей пробы (Азиада-2018 в Джакарте и Палембанге, Индонезия), а на пяти турнирах наши спортсмены привозили домой 20 и более золотых медалей. В общем, полный провал. Не знаю, уместно ли нынче говорить о спорте, когда в мире такое происходит… Но всё же обидно, согласись, ведь столько средств и усилий уходит у нас на этот самый спорт, а тут такое. Более 500 спортсменов повезли в Китай и с трудом добыли лишь 10 золотых медалей. Для справки: в 1994 году на Азиатских играх, проходивших в Хиросиме (Япония), Казахстан завоевал 27 золотых медалей, Узбекистан – 11 золотых медалей (сейчас – 22), Индия – 4 (сейчас – 28). Так что и здесь регресс, так сказать, налицо…

В. В.: Это лишний раз свидетельствует о том, что надо отобрать так называемый спорт высоких достижений у государства, а Минтурспорт упразднить за ненадобностью. Это пойдет только на пользу как спорту, так и туризму.

Виктор Верк и Сергей Козлов