Агентство по регулированию и развитию финансового рынка рассказало, какие БВУ государство спасало пять лет, но это вызвало ещё больше вопросов.

14 марта наш портал опубликовал статью, кто и зачем спасал казахстанское представительство «Сбербанка» и почему в банке-преемнике «Сбера» — «Береке банке» — вполне могут оказаться деньги вкладчиков ЕНПФ. А 27 марта — любопытную переписку с Агентством по регулированию и развитию финансового рынка (АРРФР) по поводу госпомощи банкам стоимостью 700 млрд тенге, которую организовал Нацбанк в 2017 году при Данияре Акишеве.

Ничего личного, просто бизнес

29 марта глава Агентства Мадина Абылкасымова прокомментировала как сделку по «Сбербанку», так и результаты программы оздоровления банковского сектора 2017 года.

По информации холдинга «Байтерек», приобретение дочернего банка АО «Сбербанк» у ПАО «Сбербанк» было осуществлено в соответствии с условиями сделки, которые предусматривали выплату дивидендов в пользу ПАО «Сбербанк» со стороны дочернего банка.

На основании решения общего собрания акционеров ДБ АО «Сбербанк» от 30 мая 2022 года общая сумма дивидендов составила 130 млрд тенге за счёт прибыли дочернего банка за 2021 год.

Таким образом, государственные средства не использовались для приобретения ДБ АО «Сбербанк». ДБ АО «Сбербанк» был холдингом «Байтерек» и приобретен за счёт средств самого банка,

приводит портал kapital.kz слова Абылкасымовой.

В настоящее время есть шесть банков, которые участвовали в программе финансовой устойчивости. Программа была утверждена Нацбанком в 2017 году. Тогда у банков были выявлены убытки, большой уровень стрессовых активов на их балансе. Была принята программа финустойчивости, со стороны Нацбанка предоставлены субординированные облигации, а треть должна была быть докапитализирована акционерами. Эти облигации сейчас сохраняются на балансе этих банков,

заявила глава АРРФР по поводу оздоровления банков.

Сделка по покупке «Сбербанк-Казахстан» холдингом «Байтерек» — тайна за семью печатями. И эксперты это отмечали. Но вот как прокомментировал новости от Мадины Абылкасымовой по «Береке банку» экономист Эльдар Шамсутдинов:

«Государство купило дочку Сбербанка по сути за один доллар, дочка выплатила дивиденды головному банку в размере 130 млрд тенге и контроль за банком перешел «Байтереку». На мой взгляд, это сделка, которую провели с высоким профессионализмом. Но есть нюансы. В марте 2022 из Сбера начался банкран — клиенты побежали снимать свои деньги со счетов. Чтобы не допустить дефолта, российский «Сбер» дал стабзаем дочке в размере 960 млрд тенге. До продажи этот заем был возвращен, на октябрь 2022 года осталось 100 млрд тенге. «Береке» где-то нашел деньги на погашение займа российскому «Сберу». Полагаю, что он привлёк деньги квазигоссектора — 840 млрд тенге, за счёт которых было произведено погашение долга».

Банковская банда

Что касается банков, «оздоровленных» в рамках программы Данияра Акишева, ими, по словам Мадины Абылкасымовой, являются Евразийский банк, Центркредит, Нурбанк, РБК, Halyk и Jusan. Если окунуться в историю вопроса, изначально в сообщениях СМИ за прошлые годы (никем, кстати, не опровергнутых) фигурировал другой список «спасенных» — ЦентрКредит, Цеснабанк, АТФБанк, Bank RBK и Евразийский банк.

Возникают вопросы. Ну и комментарии экономистов не заставили себя ждать.

Например, Андрей Чеботарев на своём телеграм-канале FINANCE.KZ эпопею с банками назвал «Банковской бандой» и написал:

В Казахстане есть три типа банков. Государственные — они и не скрывают, что их владельцы государство. Частные и частные, но залезшие по локоть в карман государства. Третьих, которые так или иначе получали, госпомощь, очень долго скрывали. Но сегодня они стали известны.

АРРФР наконец назвал банки, которые получали госпомощь — это Евразийский банк, Центркредит, Нурбанк, РБК, Halyk и Jusan.

Теперь дивиденды этих банков под вопросом, поскольку принят закон о запрете выплаты дивидендов из средств, полученных от госпомощи.

При этом БЦК, например, уже выплатил дивиденды за 2022 года в размере 42 тенге на одну привилегированную (ценная бумага, которая предполагает фиксированный доход и ограниченное участие держателя в делах компании) акцию. Halyk осенью прошлого года выплатил акционерам 138 млрд тенге за 2021 года. Нурбанк выплатил дивиденды по привилегированным акциям за 2021 год в конце прошлого года.

Экономист Эльдар Шамсутдинов вообще удивился, почему в списке главы АРРФР нет Forte банка, ведь ему также была оказана помощь по линии Фонда «Самрук-Казына».

В 2014 при слиянии Форте (Альянс) и Темира Самрук положил на депозит порядка 220 млрд тенге Альянсу под ставку ~4%, который позже соединился с Темиром и получился Форте.

По сути, можно сказать, что Форте был создан на деньги Самрука. Позже, в сентябре 2018, Самрук конвертировал депозит в облигации под 4%, как это было у всех банков, получивших помощь от государства. Форте выпустил облигации на 220 млрд тенге со ставкой 4% со сроком погашения в 2024 году, которые купил Самрук. Таким образом, Самрук стабилизировал финансовое состояние банка. По-моему, это считается помощью государства и о ней нужно говорить

Не меньше вопросов вызывает «Нурбанк», вдруг всплывший в списке «спасенных». Поэтому мы подробнее расспросили Эльдара Шамсутдинова, что значит вся эта тёмная государственная схема по спасению банков с периодически появляющимися сюрпризами.

Вредная система

— Эльдар, пять лет тема с госпомощью стоимостью 700 млрд тенге никого не интересовала. И вдруг АРРФР рождает любопытный проект постановления, по которому оздоровленные БВУ должны провести обратный выкуп своих ценных бумаг, срочность которых составляет не 5, а 15 лет. Что происходит?

— Пять лет это никого не интересовало, потому что участники рынка прекрасно знали, кому и сколько дали денег. И сама помощь государства не сверхсобытие в принципе, такая практика совершенно нормальна в развитых странах, но с учетом того, что вред, наносимый этими эмиссиями, можно размазать по всему миру.

В нашем случае тенге не является резервной валютой, у него ограниченное хождение, поэтому все деньги, которые были напечатаны специально Нацбанком под программу, остались внутри страны и отразились на инфляции, долларизации и девальвации. Этот «вклад» в экономику ещё нужно оценивать. Данных о последствиях нет.

Более того, поддержка банков 2017 года параллельно создала теневой банкинг и зомби-банки. Во-первых, начали плодиться МФО, большинство из которых так или иначе аффилированы с банками и с тем капиталом, который был выдан государством. Зомби-банки — потому что БВУ практически прекратили кредитовать реальный сектор

Они кредитуют либо в рамках прямой эмиссии, когда Нацбанк печатает деньги через «Казахстанский фонд устойчивости», либо через госпрограммы, когда деньги вытаскивают из бюджета. Самостоятельно банки в сделки практически не идут.

— Это прямое следствие регулярного спасения банков государством?

— Да. Но сама по себе практика спасения банков, повторюсь, нормальная, если в рамках неё появляются здоровые структуры в самостоятельной экосистеме. А таких у нас в Казахстане единицы. Остальные так или иначе получились в рамках госпомощи и живут практически за счёт неё.

Это сильно касается сейчас того же «Береке банка». Любой покупатель банка будет дисконтировать деньги, которые привлечены через квазигоссектор. Он понимает, что если купит банк, и деньги квазикомпаний из него выведут, банк не выстоит. Поэтому он будет либо просить оставить эти деньги в банке на какой-то долгий срок, а это уже фаворитизм, либо очень сильно дисконтировать и также забирать банк за «ноль» тенге. Ситуация патовая, в которой формируется некрасивая пирамида.

Странные замашки

— С 2017 года спасли шесть банков. Как выясняется, в программе участвовал ещё и Нурбанк, но первоначально в 2017 году его в списке не было. Какие-то странные телодвижения у государства с банками, вам не кажется?

— Во-первых, чтобы не возникало подобных вопросов, государство должно объяснять, зачем оказывало помощь банкам. В США, например, достаточно подробно объяснили, что, как и для чего сделано. И приняли решение, и разъяснили очень быстро — за ночь. В нашем случае молчали пять лет и до сих пор не могут объяснить, зачем давали деньги «Нурбанку». Он системообразующий? Чьи деньги там спасали? А какие невозвратные кредиты были выданы?

— Если проанализировать результаты этой пятилетней программы, какие из банков реально встали на ноги?

— Прежде чем ответить на этот вопрос, скажу, что государство с самого начала вело сомнительную игру. Во-первых, банки заставили взять деньги полунасильственным путём. Части БВУ помощь была не нужна, дырки им «нарисовало» государство и заставило их заполнять, дав денег. Но другая часть воспользовалась ситуацией и взяла больше, чем было нужно.

С учетом того, что участие в программе добросовестным банкам навязали, а теперь государство меняет условия игры, разрабатывая нормативный документ о досрочном возврате этих денег, наблюдаются рейдерские замашки. Они говорят либо о некомпетентности, либо о коррупции

А ещё стало понятно, что в Казахстане банки не «падают» сами по себе, их банкротит регулятор. Как показывает практика, у нас вполне может существовать банк с отрицательным капиталом. И ничего не происходит.

— То есть сама по себе программа оздоровления банковского сектора была мертворожденной?

— Я бы сказал, что проблема в целом была рукотворной. Государство, во-первых, очень сильно запустило качественный анализ активов банковского сектора. Его нужно было сделать давно и не обязательно при помощи зарубежных консультантов. В Казахстане достаточно компетенций, чтобы заниматься ревизией банковских активов самостоятельно. Просто люди, которые обычно принимают такие решения, не понимают, как устроен банковский сектор, и предпочитают нанимать внешних консультантов.

Здоровье нужно системе, а не банкам

— Допустим, провели бы ревизию, нашли проблемы до 2017 года, и что бы произошло?

— Последствия были бы гораздо меньшими, это совершенно точно. А инструментарий для принятия мер у регулятора достаточно широк. В 2016 году, например, было объективное мнение, что Казахстану пяти банков достаточно.

— То есть их бы попросту обанкротили?

— Да. Потому что иначе идёт поддержка зомби-системы, на которую тратятся бюджетные деньги и которая при этом ограничивает экономический рост.

— Тогда зачем спасали?

— Причиняли «добро». Потому что решения принимаются ситуативно. У банков проблемы — давайте спасать. А нужно это делать или нет, рассматривалось в последнюю очередь.

Если бы тогда часть проблемных банков просто упала, а другая уменьшилась в активах, ничего смертельного для экономики бы не случилось. Зато бы выработалась практика анализировать, куда вкладывать деньги. Сейчас же у нас это происходит безалаберно, как будто мы из первого мира, позволяющего себе такую роскошь

Агентство, в принципе, сейчас движется в верном направлении, но все равно допускает ошибки. Причина в том, что люди, принимающие решения, не совсем понимают, как устроен бизнес, и никогда не работали в банках. Кстати, такая проблема есть во всем мире, а не только у нас.